Последний кусочек солнца, еще недавно разливавший ярко-оранжевое сияние между ветвями засохших сосен, исчез. Идеальная синева осеннего неба заняла его место всего на несколько минут, и совсем скоро она превратится в безжизненно-серый, который незаметно, за доли секунды, перейдет в бархатно-синий, почти черный, ознаменовав начало ночи. Этот пыльно-серый тон небосвода – точь-в-точь цвет камня, из которого выточена надгробная плита. Это цвет тела усопшего дня.
Почему на кладбищах всегда сажают сосны и ели? Все дело в иголках. Они умирают и осыпаются, но дерево целиком кажется вечнозеленым. Это лишь прекрасная аллюзия на жизнь человечества.
Все мы – иголки на вечнозеленом дереве. Наша жизнь будет вечна.
Вокруг сгущается темнота, и ограды могил обступают все плотнее, все ближе подкрадываются, все пристальнее глядят. Кресты и камни, древние склепы, свежие холмики земли – они все совершенно разные. Как и люди, в них похороненные. Я иду к небольшому пригорку, на котором сторожевой башней высится старая сосна. Вы когда-нибудь были на деревенском кладбище ночью? Ветер там тоже мертв – он тих и мрачен – но он есть, и от этого все место кажется чем-то встревоженным. Сажусь, прислоняюсь спиной к сосне. Сквозь ветровку чувствую теплое прикосновение коры. Вой собак где-то вдалеке. Шум крыльев. Тишина? Сначала кажется, что в этом месте царит лишь вечное умиротворение, но потом вдруг начинаешь слышать тихий шум. Это звук свершившейся смерти. Это звон многих сотен резонирующих друг с другом тел, отданных пугливым человеком на откуп матушке-земле. Словно дань самому темному, что есть на земле, мы несем сюда тех, кто был рядом. Маслянистый шелест гниения, вязкий шепот опарышей. И ни секунды покоя. Природа берет свое. Природа забирает нас назад.
Мы знаем, что и сами скоро окажемся здесь. Мы боимся, но мы знаем, что лишь иголки на соснах. И пока мы возвращаемся в землю, на которой растет дерево, на нем появляются все новые и новые зеленые иглы.
Круг замыкается.
На востоке забрезжил рассвет. День воскресает.