откровенность.

[noisefield]

Как глубоко мы заглядываем в себя, когда пишем? Как глубоко мы заглядываем в себя, погружаясь в интроспекцию? Как много мы смеем сказать?
Слово - скальпель, терзающий плоть души. Мы вырезаем покрывающиеся запекшейся кровью части себя и тонко нарезаем их на строфы и строки - ровные, красивые кусочки. Вот они, трепещущие, жаждущие прикосновения чужого сердца. До того мечтающие о нем, что боятся даже и мысли о том, что их кто-то увидит. С ужасом они лежат на холодной бумаге и ждут наступления рассвета, когда, обнажённые, они предстанут перед кем-то, кто станет их судить, станет их оценивать.
Представьте себя на голым на сцене ярко освещенного зала. Профессор (так написано на табличке, прикрепленной к поношенному пиджаку) поднимает указку и тычет вам между ног: "Посмотрите на эти строки - именно в них сформулирована основная мысль произведения". В зале раздается одобрительный шепот. Из-за сцены появляется другой мужчина, в белом халате, и холодным ножом, едва касаясь кожи, начинает водить им вдоль ваших вен: "Обратите внимание, как автор изящно связывает рефреном несколько параллельных тем". Поднявшаяся из зала женщина в роговых очках длинным ногтем тычет в грудную клетку и, смотря строгим взглядом туда, где бешено бьется ваше сердце, говорит: "Ну, я не знаю, где-то я это уже слышала". Из зала слышны смешки. А вы смотрите слезящимися глазами перед собой, у вас кружится голова, вы хотите убежать - но не можете. И вы стоите, и аудитория - битком набиый зал - иглами вонзает в вас свои взгляды, созерцая вас в вашей жалкой беспомощности.
А может быть, как только вы окажетесь там, в свете софитов, потный от жара осветительных приборов, скрюченный, тощий, покрытый шрамами, вся публика закричит в отвращении, профессор скорчит недовольную мину и скажет: "Боже, это не поэзия, а какая-то жалкая исповедь озабоченного аутсайдера-эксгибициониста". И зал начнёт пустеть.
Мы видим перед собой эту страшную, абсурдную, безумную картину. Стоит ли оно того? Заглядывать ли так глубоко? Быть ли настолько откровенным? Нас передёргивает, к горлу подступает тошнота. Становится страшно, учащается пульс, по вискам струится пот.
И мы бросаем скальпель обратно в письменный стол, идем на кухню и заглядываем в холодильник. Заметив кусок завалявшейся в углу колбасы, мы с радостью хватаем его и несём в комнату, где нарезаем аккуратными кусочками перочинным ножиком.
Спокойно заходим в зал, вежливо улыбаемся своим знакомым, проходя мимо, усаживаемся на неплохое место в партере.
"Обратите внимание на изысканность слога", - говорит профессор, проводя указкой по правому боку ослепительно-белого пластикового манекена.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Насколько вы готовы раскрыть себя в литературе? На какую глубину опуститься и в какие подробности войти?

[Nastya ART]

Отличная тема, чтобы подумать и разобраться в себе. Честно, никогда об этом не задумывалась... Но читая, я понимала, что чаще всего я выворачиваю душу наизнанку, чтобы избавится от боли, мыслей накопившейся в ней, но не только боль... но и счастье, любовь и радость. Я делюсь с людьми своими мыслями, переживаниями и мечтами. Никому не запрещено думать, и даже если меня назовут психом, будут смеяться и показывать на меня пальцем на сцене Я... поклонюсь и уйду. Мне достаточно личного удовлетворения, что я наконец-то закончила то или иное произведение и могу работать над другим. Если люди не хотят принимать мои мысли и идеи, я разделю их с понимающими меня людьми или только с собой. Потому что я пишу не для людей, я пишу для себя. И если я буду стоять голая на сцене перед смеющимся залом... мне ничего не будет - люди слишком глупы в таком случае.

[Кот Белый]

Интересная получается тема. А почему именно обнажённость телесная так приводит нас в состояние ступора? Неужели это только стыд действует? Или ещё что? Почему выворачивание души наизнанку мы привычно сравниваем с телесным обнажением?

[noisefield]

Настя, тут вопрос в другом. Боль, счастье и мечты - это одно. Это все разделяют и никто не станет порицать. Но есть вещи другие. Вот вам свойственна жестокость, мелочность, жадность, ложь? Чувствовали ли желание убить, разбить лицо, мучать, пока человек с ума не сойдет от боли? Завидовали ли вы кому-нибудь так, что ногти врезались в ладони?
Такие вещи незаслуженно опускают в угоду хваленым любовям да слезам.
Просто большáя часть того, что здесь появляется - это вещи интроспективные, рассуждения о себе, исследования своей чувственности. Но мы смеем заглядывать только в те комнаты, где включен свет. Почему? И это не призыв к описанию себя, как подонка, а просто вопрос для дискуссии.

Кот, ступор можно объяснить по-разному, я бы склонился к чему-то более фрейдистскому в данном случае. А почему такое сравнение - штамп, наверное

[Кот Белый]

Да нет. Штампом я бы это не назвала. Штамп, в моём восприятии, что-то застывшее, упорядоченное, обязательно с некоей отрицательной окраской. Здесь дело в другом. Похоже, что обнажаться духовно тоже становится потребностью не только у юных, ищущих себя людей. Как и возрастающая немотивированная агрессивность. Болезнь века, что ли... Чем объяснить такой быстрый рост количества произведений искусства на темы убийства, насилия, васмирские заморочки, наконец? Это ведь тоже выворачивание себя и выпускание своих низменных инстинктов наружу. Нет?

[noisefield]

О все возрастающей агрессивности хорошо написал Ролло Мей в своей книге "Любовь и воля". Он говорит, что для нас необходимо видеть и чувствовать, что мы можем заставить других людей чувствовать. Но в современном обществе это всё сложнее и сложнее - вокруг нас миллионы людей - начиная от ведущей новостей в телевизоре и заканчивая людьми в метро - которых мы не можем заразить своими эмоциями. Отчуждение, отчуждение, отчуждение.
И тогда применяется последнее средство - агрессия. Агрессией мы говорим: "Смотри, я здесь, я такой же человек, как и ты, у меня есть чувства и я могу разбудить твои". Хотя уже не так важно, какие.

[Кот Белый]

Я, навкрное, устарела окончательно. Мне всё же милее и приятнее пробуждать в людях потребность радоваться и наслаждаться обществом друг друга, а не агрессию. Неужели улыбка незнакомого человека меньше привлекает внимание, чем какой-то выплеск его агрессии?