Тихий шепот ни о чем. Томный взгляды в темноте. Талый теплый снег на веере ресниц. Чуть приоткрытые алые губы, обветренные. Тонкий нос. Точеные нежные скулы. Бледнеющие с каждым днем волосы. Лихорадочные, несдерживаемые всхлипы и надорванное, обрывистое дыхание.
Она всегда чего-то ждет. Здесь. Одна. В комнате, покрытой отвратительным цветом девственного снега. В минуты появления солнца он заставлял беспомощно закрывать глаза, прятаться от этого противного света. В темные ночи комната казалась ужасно лживой. Чувство, что ты под толщей воды, и лишь издалека к тебе пробивается серебристый перезвон Луны и звезд. Это было слишком одинокое место.
Ей запрещали вставать с неудобной постели. Она выходила лишь в сопровождении кого-то из персонала. Поэтому, когда она действительно хотела побыть одной, ей не удавалось.
Никто к ней не приходил. Ее семья ее забыла. Точнее, не так. Им было слишком больно видеть ее в этой комнате. А она не возражала. Думала, у нее нет на это права.
Она много спала. Мало ела. Часто думала. Всегда писала в блокнотах или рисовала карандашами в красивом альбоме. У нее было много мыслей и мало сил, чтобы долго и много заниматься тем, что хочется.
Ее кончики пальцев были серыми. Всегда. Красивыми, серебристо-серыми. Из-за этого часто на девственном снеге оставались пятна. И ей это нравилось. Ее ругали за это, но она продолжала пачкать день ото дня чистое белье. Серые отпечатки кончиков пальцев темной чешуей окружали ее. Все ее лицо часто было в серебристых разводах. Она же не мыла руки. Ей запрещали вставать.
Он часто смотрел на нее со скамьи в парке. Смотрел, как она часами сидела возле какого-нибудь дерева и пыталась нарисовать его корону. С каждым днем она становилась все меньше и бледнее. Но он не желал этого замечать. Ему всего лишь нравилось смотреть, как она, улыбаясь, рисует кончиками пальцев серебристые контуры мира. Иногда получалось так, что ему нужно проходить мимо ее комнаты. Это было очень редко и по чистой случайности. В один из таких редких случаев она спала. Она спала беспокойно. Металась, стонала и плакала. Ей было больно и страшно. Он видел это. Но ничем, кроме как позвать врача, помочь он не мог. И это его огорчало. Он был для нее бесполезен.
Весной он решился к ней подойти. Она сидела возле клумб и что-то писала в блокноте.
- Привет? - в его голосе была такая неуверенность, что показалось, он вообще этого не говорил. Она повернулась и удивленно посмотрела на него.
- Привет.
- Эмм... Я, конечно, понимаю, что это звучит банально, но... Эмм... Не пойми меня неправильно! Я не маньяк! Просто, как только мой взгляд падал на тебя, ты постоянно что-то рисовала или писала... Вот и стало интересно, - он говорил наперебой, активно жестикулировал руками, отчаянно краснел и менял голос с тихого на громкий и наоборот.
Она рассмеялась. На его глупый монолог она просто рассмеялась. Открыто и чисто. У нее даже слезы выступили.
Это случилось в апреле.