Снеж сделала вид, что не слышит; в голове отвлеченно тикал голос: а вдруг что-то важное? и она в порыве соскочила со скамейки, увлекая на пол 4-е издание «Истории России».
- Да?
- Привет, Снеж… не отвлекаю? – копирщик текста уверил звонителя в обратном. – Слушай, а у тебя экзамен когда? Завтра? Да… ой, тогда… - снова уверение в полной свободе – Не хочешь пойти подготовиться вместе?
- Клас-с-с-с… Давай… во дворе Славной школы удобно?...хорошо, тогда в 12:42 жду.
- А почему не в 30?
- Потому что я могу опоздать, что-то забыть, вернуться и вообще передумать…нет, конечно же, потому что 1242 – год Ледового побоища!
- Снеж?... с тобой все в порядке?...
Школьница бросается в свой жаркий уголок и продолжает писать. Крупная вязь фактов не достигает конца страницы, как она спрыгивает и наливает себе чай в другом конце кухни. «Зачем я согласилась? Завтра! Мне нужно учить, я тупая, одной. Был бы резон, если б позвонила вчера, тогда бы я, тупица, все распределила и сегодня могла бы учить… Да я и сейчас могу, да-да, учить.» Снеж выливает половину кружки, оставляя смачный коричневый след на раковине; делает вид, что не замечает этого.
Говорящие часы оповещают о наступлении двенадцати часов, тридцати минут, поддразнивают: «Плюс двадцать шесть градусов». В мозгу вспотевшего ребенка молниеносное «брешешь, тут минимум 40». Волнуясь исключительно погодой, а не быстрым ходом времени, Снеж просиживает еще двадцать минут и только потом соображает, что надо отзвониться и отменить встречу. Ей не хочется, звонки – не ее стихия, поэтому она продолжает переписывать обстоятельства Прутского похода Петра. Закончив, она хочет приступить к еще чему-нибудь, что она знает плохо или вообще не знает. Таких «пробелов» и искать не надо – берешь билет и – готово, «не аттестация». В упадке морального духа сползает по огненной стенке холодильника, из-под нее, как бы под давлением, уходит табуретка.
- Тысяча чертей! – достает телефон и строчит о своих проблемах; терзается тем, что написала; удаляет, бросает телефон аккуратненько на соседний стол, на полотенце. Проверяя на глаз, надежно ли он зацепился за ворс, хватается руками за голову и начинает мотаться и неистовствовать в истерике.
На экране горит зеленое дизайнерское решение вотсаппа с именем «Мария Фекалевна». Снеж замолкает, отдирает от головы руки, вытирает слезы, прокашливается, берет трубку.
- Я уже иду. – но никуда не идет, продолжает сидеть над грудой письменных доказательств существовавшего ранее государства. Взгляд падает на билет – «Сравнительная характеристика правления Екатерины Второй и государя-императора Его Высочайшего Величества Петра Алексеевича Великого», просто Петра I, конечно же, не будем развеивать мираж. Горе-выпускница идет в смежную комнату за книгой, в которой, по ее мнению, должна быть таблица на эту тему. Возвращается. За стеной что-то рухнуло. «Хаярто, черт возьми!» - думает Снеж, но в действительности Хаярто уже как два месяца у бабушки с дедушкой на даче кормится отбросами человечества. Книга, формата А4, купленная по намеку учительницы истории, помещается на точно такие же вспомогательные материалы, с таким же содержательным аспектом, скрывающееся, разве что только под другими обложками. Снеж обматерила историчку за то, что она предложила некачественный учебник и берет свой, потрепанный, подаренной мамой с дорогущим ценником на обороте. (Некачественный учебник, кстати, открыт на развороте «Сравнение правления Петра и Екатерины Великих») – Блин...Машка… - жмет на счастливое, круглое Машино лицо, ждет, но в ответ только гудки. Пишет: Слуш, ты уже чо как? Вышла? Я не могу, сорре.
С чувством выполненного долга подруга удовлетворенно садится за стол, поднимает 4-е издание, открывает на Екатерине.
На следующий день Снеж встает спозаранку, надеясь, наверное на то, что красные лучи восходящего солнца, в отличие от полуденного, каким-то образом подарят ей пару крупиц знания…но дарят только синяки под не выспавшимися глазами. Она отчаянно зубрит доступные источники, «шерстит» классную беседу, вычеркивая билеты, которые уже прошли.
- Те, кто уже сдал, что получили?
- У Баженовой – «отлично», у Вяткиной – «хорошо».
Снеж заламывает себе руки и стонет – ей до таких отметок далеко, ведь она собирается в следующем году сдавать ЕГЭ на основе семилетнего прохождения курса «История».
Ее время – 12:05. Прошлый экзамен был в те же часы, и на него она пришла пораньше и пожалела, т.к. пришлось ждать время, подготовленное заранее и смещенное. Прошлый экзамен закончился для нее благополучно, но ее все также раздражали какие-то зеленые сливы и неоспоримое место Лермонтова на голубом лоскуте, обернувшим земной шар. Дальнейшие ее размышления касаются Древнеримской мифологии, если выражаться лексикой общеупотребительной – до сих пор не законченного проекта. Его пересдача состоится 4-го числа, ровно через неделю. Подобного рода вычисления, с титаническим трудом рождаются в тот самый момент, когда тебе нужно идти и делать что-то важное.
Легкий черный плащ совсем не соответствовал теплой погоде кончающегося мая, начала июня, как не шел к нему и пляжный палантин, завязанный хомутом в виде шарфа. Но Снеж несла уверенная рысь собственной неотразимости, подгоняемая недостатком времени к подготовке шпаргалок, которые она намеривалась положить в подошву в аудитории ожидания.
Окрыленная она входит в кабинет, потому что несколько мгновений назад ее улыбкой одарил субъект, носящий кодовое имя – «Мое маленькое Среднеазийское Солнышко». В голове у нее этот мимический жест отпечатался как «хорошая оценка моему вкусу в выборе одежды для экзамена».
В класс врывается разъяренная опозданием Суровая Вятка, голосом, отправившим на пересдачу полгруппы, мягко приглашает пойти порадовать своим появлением приемную комиссию, тянуть билет. Снеж дрожащими лапами рыщет по дну сумки, прощупанные бумажки спасения (ох, если бы они оказались деньгами…) покоились там в полнейшем беспорядке, поэтому засовывание их в ботинок, как и дальнейшее доставание – было бы лотереей – тяни билет, а потом тяни к нему шпаргалку. Отложив эту идею, она пошла чистая. Даже пенал не взяла, потом, правда, вернулась за ручкой.
Суровая Вятка всю дорогу от класса в класс наставляла. Пришедши, Снеж обнаружила детей в подавленном состоянии. Кто-то выскочил перед ней с зареванными глазами. Было тихо. Колдуя над квадратными белыми кусочками, рука приземлилась сначала на один, затем на другой билет: «Правление Екатерины Второй». В глубине, а точнее под мозговой коркой орал некто руководитель памятной библиотеки – за час до, он выбросил все заметки относительно данной особы, заменив шутками про титанов. Суровая Вятка одобрительно кивнула – «хороший билет».
Снеж предложили место за второй партой посреди или в самом конце, для успокоения или раскрытия карт, которые историчка во время пути советовала спрятать. Обезоруженная, села вперед, и очень зря, потому что шум отвечающих сбивал.
- Ну, Екатерина, и что? – говорил ответственный за озвучку мыслей. – Правительница она, Петру памятник поставила. Памятник чугунный, кажется, полый, потому что кто-то из него что-то доставал. Стоит на гром-камне, гром – потому что большой, стоп, что? Нелогично. При чем тут гром?...
- Ауорская, вы готовы отвечать?
Глаза на выкате, расстегнутый рукав, обнажал черные буквы ответов, голос пропал – моток головой – отрицательный.
- Тогда пожалуйте сюда… - дальше слушать было нечего, выплеснув всю известную сборную солянку фактов, шла к столу, за которым сидели трое, уверенных в своем судопроизводстве. – Как ваше имя? Снеж? Хорошо, Снеж, начинайте, только не подведите, а то мне будет стыдно.
- Вот не надо, пожалуйста…
Начала за здравие и кончила за упокой, как говорится.
Толкая одной, ослабшей рукой дверь, вошла под вопросы: ну как? Сдала? Какой билет? Никакой, билет в светлое будущее работника почты. «Буду открывать чужие посылки, забирать содержимое, а зажиточным китайским покупателям – чирикать записочки, мол, вот, так-то так-то, посылки вашей нет.» Кто-то тормошил ее за руку, поэтому пришлось уделить внимание:
- Не пересдача, нет.
Собирая вещи, слышала начавшийся разговор о проектных работах. Опять! Одни говорили, что сделали его за ночь и на защите ловили удивленные перемиги глаз руководителя; другие – писали недели две, и получили, можете себе представить?!...Снеж, находясь в пессимистичном настроении, была готова схватить этих хвастунов за их длинные языки, скрутить узлом и в глотку им, подальше засунуть, чтоб не повадно было. Она писала свое исследование чуть ли не с прошлого года. Долго выбирала тему, ей хотелось сделать то, чего еще никто не делал, ну или изобрести велосипед, проект же, значит, что-то существенное. Она немым взглядом просила дать ей самую сложную работу, которая будет стоить потраченных сил. Но такой в уме у преподавателя не было, все нужно было делать самим. Но как? Если каждый вариант ею отвергнут, а при новой попытке она сожалеет. Наугад выбросив сеть в море возможностей, была поймана рыба, вполне соответствующая вкусам и желудку ловца. Но провозившись слишком долго, он был застигнут бурей – в народе – защитой проектов. Рыбаку было жаль бурю, он видел, с каким напряжением рождалась энергия. И ему хотелось употребить ее в полезное русло, поэтому он предпочел сон страданиям и унижению другого. Но буря не поблагодарила, а разбила лодку. А у Снеж в аттестате стояла «удовлетворительно».
