Это небо, источающее серебряный свет и ощутимая сырость в легких. Это беззвучная картина, которая видима тогда, когда слух обращен в музыку, ее ритм, усиление, затихание. Это мерцание пластмассовых глаз машин, мокрый асфальт, зонты.
Какое-то родство с погодой и желание ей соответствовать во всем. Кто-то пишет о горячем шоколаде тихими вечерами, кто-то о красоте перевоплощений, а надо и хочется сказать немного про другое...
Воспоминания, все обращенные в окна, картинки движений в попытке влиться в гудящий спешкой город.
Обычно, это называют послеотпускной аклиматизацией или чем-то вроде того. Но это, как минимум, понять невозможно, при том условии, что представления об отпуске и работе разные. Можно, в принципе, записать, как это воспринимается одним человеком.
Августовский день короче, проходит незаметно, можно уже с трех начинать читать, потому что больше развлечений не изобретешь.
Утро холодное, но все равно выходишь на улицу, ведь солнце, может, не увидишь до весны... Одеваешься теплее просто, не отзываешься на знакомый голос. Поворот ключа, пешком по лестнице вниз, гудок, тяжелая дверь. И...ничего, пейзаж, как летом, только холодно ужасно.
По приезде на работу, воображаешь, как проводишь время в другом месте. И хочется цвета сделать потемнее, прокрутить исо вниз, выдержку поубавить, чтобы все внутри стало темным, незаметным, а то, что вне - умеренно ярким, выразительным.
Шуршит бумага, женские пальцы быстро набирают текст. Ошибка, "backspace", еще одна, еще. В голове (или где-то в сознании) проигрывается жизненная фраза: "Here we're in the future and it's wrong".
Удивительно, что удается как-то вернуться в реальность. А так хочется, чтобы вместо "Спуститесь на 8 и налейте мне кофе, верну позже" прозвучало что-то вроде: "А знаешь, все это ерунда, пойдем заглянем в столовку и купим билет в одну сторону в ...".
Тем временем, ветер врывается в помещение, тем самым поднимая в воздух легкие листы и вызывая тем самым негодование и какое-то движение среди прежде медитировавших перед экранами людей.
Едешь домой. Час-пик, на удивление. Много людей, "crowded place" на английском. "Очень много нот, как очень много букв" - сказано в шутку, но к чему-то все-таки применимо (не к Моцарту, естсественно). Как раз тот случай. Для гласных, не ограниченных препядствиями, слишком мало места между рычащими, твердыми, стучащими согласными. Все говорят. Рядом женщина, она обсуждает путевку. Детали, которые нужно проговорить в трубку - не помещаются, связь пропадает, возникает раздражение. Девочка, блестящая брендами, обсуждает с молодым человеком план вечеринки в честь собственного дня рождения. Когда она смеется видны ее крепкие, ровные зубы.
Пересадки, одна за одной - ступеньки, подъемы, спуски, музыка в ушах или ее имитация мозговыми извилинами...
Знакомые и не очень станции. Как вроде бы слышимые много раз, но не родные. Как имена известных ученых, сделавших открытия, важность которых подтверждена всем миром. Они и знакомы, и неизвестны. Говорить о них не хочется, потому что их неузнавание равноценно необразованности какой-то.
Прибытие домой. Возвращение.
Чтение на коленке.
Буквы, буквы, черные на белом. Все летит в единую ерундовую полосу... "Гениальность, как зернышко, падает в чью-то голову и прорастает на непонятной почве", "Не все же такие, как Пушкин", "Процитируйте Цветаеву, спасибо, теперь мне хорошо, вы прекрасны", "Гениями рождаются", "мы можем только восхищаться", "пожинать плоды". Это слова, далеко не книжные, где-то пророненные, колкие, бесполезные и глупые, глупые, где-то правдивые, но, скорее всего, в корне, от которого они вышли.
Да, возвращение, отвратительное возвращение, мысли, занятые обеспечением собственного удобства в процессе не делания ничего. В движении обратном, необходимому, которое, в первую очередь, от себя, к чужому и общепринятому.
Нужны, наверное, имена, интересные сюжеты, как говорит "великий скрипач" на TEDx. Да, конечно, классика, вы ничего не понимаете. Вам говорят неправду, вам не говорят, а вы не думаете. Да, дорогие братья и сестры, деградируем. Надо менятья, надо у ч и т ь по-другому. Нужны люди, прекрасно понимающие ответсвенность, которую они возлагают на свои плечи, ответственность, да, за молодежь, за будущее НАШЕЙ РОДИНЫ.
Кажется, где-то шумит старое доброе радио, и Бродский, со своим "Sony" и голосом Америки как раз тут, кстати, оказался. Да, надо процитировать. Сейчас, подождите, стишок неизвестный, взятый из глубин с таким же глубинным смыслом. Для конца, завершения, заключения.
А, хрен с ним. Сейчас сработало время и все, даже раннее неизвестное, стало общеобсуждаем. Хотя нет, с ним не так. Все зарываются в одеяло и бубнят что-то себе под нос, заодно шипя на окружающих, мол, это только их поэт.
А наука этому противится. Не литературе, конечно же, но тому пониманию творчества, что каждый в себе несет, произнося: "я понимаю, о чем это", а имея в виду: "я не смог бы так написать, но он в эстетической форме изложил мои мысли". А так выходит, что мысли - они ничьи. Личные и всех одновременно. Поэтому, что бы ты не взял, все было обдуманно, хотя бы в другом ключе.
Поэтому наш конспект погоды может быть удачно завершен на той мысли, что это было известно каждому и, если автор не нашел своего читателя сейчас, то найдет потом. И если бы это было бы в удобоваримой форме, отвечающей эстетическим критериям, то было бы лучше, а если конкретнее, то не выглядело как сумасшедший графоманский экзерсис.
[youtube]5KC-iscJtsI[/youtube]