- Да ты вообще ничего парниша! - Ло кусает губу.
У нее на ладонях чернила - следы от ручки,
У него же следы от старости - эти морщины на лбу.
У нее в кармане конфеты, маркер, его получка,
Он ползет за ней томным слизнем, покорным шагом,
Не мечтая о воле, волоча свою цепь, как знамя.
Она всегда идет впереди и никогда с ним рядом,
И говорит его вовсе не слушая и не умолкая:
- Слушай, Гум, хочу завтра на речку,
После школы сразу, поплаваем, позагораем,
Отмени тогда эту свою бизнес-встречу
И занятия свои пропусти в спортзале!"
Гум покорно кивает.
У него дома жена, ей то ли под пятьдесят,то ли под шестьдесят,
Разницы как таковой и не видно, когда рядом твоя юная спутница.
Эти звонкие нотки в невзрослом голосе - не погубят, так воскресят,
Не сломается, не разрубится, не расклеится, так получится.
У него и сын едва ее младше,
И кот его по своим кошачьим в деды ей годится,
Но он уже заплатил сполна и она - его звенящая сдача,
Его лекарство, его жар-птица, его живая водица!
"Куда ты лезешь дурак? Пытаешься с ней молодиться?"
Нет. Напротив, рядом с ней он старше себя в три раза.
Но лишь рядом с ней он умеет этим гордиться.