Илья, Вы были смел,
Вы были правы,
мой рыцарь самых честных нравов,
окончен бой.
Вы бы могли собой гордиться,
но что уж там - горит столица
квартиры Вашей и души,
как Рим когда то при Нероне,
и не заточены опять карандаши,
и звуки больно
уж не точны.
Мне кажется,
или скорее даже - я знаю верно,
Вы захотели бы начать все снова
и непременно
закончить, не добравшись до конца.
Но, милый, право,
не потеряв лица,
такое сделать едва ли нам удастся.
И, к сожалению,
я потому и не вернусь,
мой дорогой Илья,
что мне не подобрать никак, боюсь,
под цвет Ваших бездонных глаз
постельного белья.